С любовью о наших предках – для своих потомков от сестер  Комаровских - Юлии (Калининой) и Ольги (Веселой).

Пишу свои воспоминания, потому что уверена - когда-то кто-то очень захочет иметь эти сведения; и вот для него, хотя бы для одного, я стараюсь. Это воспоминания из рассказов бабушек и тетушек. Знаю, кроме меня уже некому вспомнить, да и я опоздала – что-то я подзабыла, что-то не до конца поняла, а спросить уже не у кого.  

Свое самое раннее детство я провела с бабушками и тётушками: у родителей я появилась сразу после окончания ими московского института и назначения молодых специалистов на работу в «далёкий» тогда, город Ригу. С ребенком было трудно, и меня отправили в возрасте 9-ти месяцев к бабушке Анне Павловне Романовской в ближнее Подмосковье, ст. Удельное. Бабушка всегда была центром огромной тогда и дружной семьи. А так как бабушка малышку  просто обожала,  то всё  своё раннее детство я провела,  купаясь в любви  огромного обилия родственников и их друзей, которыми была заполнена наша жизнь, с вечными рассказами о людях, о жизни; хотя теперь понимаю, что они всего не договаривали – оберегали, по принципу: меньше знаешь – лучше спишь.

Ещё этим эссе хочу выразить благодарность за Дар жизни всем без исключения предкам, которые формировали, нанизывая, как жемчуг на нитку наследия, элементы мировоззрения, миропонимания и миникультуры всей семьи и каждого из нас и попросить их благословения для всех последующих поколений.

Написать мечтаю как можно откровеннее и подробнее, чтобы чувствовалась обстановка и отношения в семье, видны те ценности, которые были присущи тому времени. Но это трудно - с детства приучали всех скромничать, «не высовываться», о себе и о близких никто никогда не хвалился – в почете, я зарубила, были простые и очень скромные люди. На похвальбу о себе и близких было прямо наложено табу какое-то, переспрашивать тоже не полагалось.

И свои проблемы не выносили на общий суд, только тихонечко бабушке говорились.  Например, мужчины ждут чай и беседуют, (а я, «малая», где-то под столом): «Ах, какая в Крыму форель, так чудно ловится!», «Да, да, она там ловится хорошо на красную икру..., и, главное, чтоб...». Потом, с годами я узнала, что этот двоюродный дедушка был комендантом Сталинских дач. Больше ничего о нем особенного не знаю. Помню, что он был красивый, сухой, статный, интересно говорил. И так со всеми, только обрывки рассказов. Когда спрашивала: «А почему?» - могут объяснить, а чаще слышу: «Время было такое». Про других людей говорилось только всё очень хорошее.  Так я и выросла с чувством, что мое окружение замечательное, любвеобильное, и весь мир тоже прекрасный.   Хотя революция и войны хорошо прошлись по семье, но вокруг всегда были замечательные люди, и они всем миром преодолевали сваливающиеся «временные» трудности. Телевизоров тогда не было, и никто особо не знал об обилии подлости, зависти, ненависти, которыми сейчас пропитано ежедневно все СМИ.

Итак, детство мое началось с маминой половины - Романовские, от них я впитала все свое видение жизни и отношение к ней. Позднее уже могла сравнить мужскую и женскую составляющие нашего рода. Женская (Романовская) сторона богата красивым, легким общением, открытостью к людям, доверием, душевной мягкостью, очень большой тактичностью, особым человеколюбием, легким юмором. Мужская (Комаровские) - более творческая, яснее отношение к труду, сообразительность, четкость, педантичностью, скрупулёзность.

Род бабушки ведет начало с самых истоков Волги (Валдайской возвышенности). Старший, о ком есть память – Елизар Елизарович.  Мой пра-прадед. Из зажиточных крестьян. У них было 6 детей: Алексей, Евдокия, Мария, Павел, Андрей и Матвей (или Дмитрий)… У Алексея Елизаровича дети -  Александр (подполковник, преподавал в Можайской академии) и Нина (учительница). У Евдокии Елизаровны - дочь Таисия Михайловна, (1915 – 2009, старший бухгалтер заводоуправления), а её дети – Вячеслав (1942, начальник отдела КБ) и Виктор (1937) Алфёровы. У Марии Елизаровны - Анна и  Михайл. И Павел Елизарович – это наша веточка.

Когда родители бабушки Анны Павловны – Павел и Александра в 1842 году решили перебираться в столицу - в семье уже было одиннадцать детей: Павел, Анна, Ольга, Мария, Матвей, Дмитрий, Елизавета, Андрей….  Сохранился дубовый, окованный железом сундук, на котором от руки написана дата 1842 - по преданию это и есть год переезда семьи в Москву. Отец первым поехал в столицу, но чтобы жене было не так трудно справляться с такой оравой, он половину детей - мальчики, которые постарше - взял с собой, а остальных пока оставил жене. В то время всем крестьянам  давали фамилии - обычно по имени старшего мужчины. И получилось, что в городе всем детям Павла Елизаровича дали фамилию Павловы, а в деревне (старшим в семье был дед Елизар Елизарович – их спросили «Дети, вы чьи?» – «Елизаровы». Так и стали родные братья–сестры и Павловы и Елизаровы. Потом перебрались уже все в столицу.  

По приезду в Москву Павел Елизарович стал дворником. Хорошо знал лошадей, и все нюансы как ковать лошадей. Мне говорили, что он одно время имел конный двор – это вроде нашего небольшого таксопарка. Потом подрабатывал на ипподроме – там есть две профессии – кузнец и коваль – это подковать лошадь по характеру её работы и по типу дороги, климату - он всё нюансы знал и ценился. Поначалу ему просто "клали на шапку" 100 рублей за работу, он одевал её с купюрой и начинал ковать. Появились деньги -  купил кузницу на ипподроме, (сказали, что его кузня до сих пор есть в конце ипподрома). Так он  «стал по конному делу» и дело пошло удачно. Есть на ипподроме закрытый музей, где висит его фото.  Его очень ценили и самых лучших рысаков столицы доверяли только ему и его лошади всегда удачно выступали. Как факт исключительного почета человеку и его профессионализму, его хоронили так: по Тверской медленно шла похоронная процессия всех лошадей московского ипподрома, покрытых черным попонами и с черными шорами на глазах.

Моя прабабушка – жена Павла Елизаровича, Александра (Шура) - прожила очень долго, и удивительно светлый человек была. Память о ней до сих пор жива, хотя ничем она не выделялась; когда о ней говорили, помню, у всех появлялась улыбка. Павел Елизарович был строг в семье и очень заботился о детях.  Сыновьям он покупал кузни. Были их кузни в Харькове и Одессе. Один из его сыновей (звали Матвей или Дмитрий) был таким же знаменитым ковалем на ипподроме в Одессе, и получил от Сталина орден Ленина «за выигрыш на дерби» - его лошадь пришла первая.  Каждой же дочери дед в приданое давал обязательно швейную машинку (по тем временам это было солидно).

Деньги появились хорошие, на столе всегда было вино; Павел Елизарович, хороший семьянин - не пил обычно. Но раз в году на неделю «шел в загул по-черному» – красиво украшенные кони, цыгане, молодуха. Весь дом гудел, а жена Шура с детьми пряталась на верхних этажах. Но срок буйства проходил, она властно выходила, все приводила в порядок, мужа «тащила» в Казанскую церковь к Иверской иконе Божьей Матери, что на Красной площади (недавно её восстановили) и заставляла «отмаливать все грехи». Он завязывал на год, был опять весь в работе.  Теперь в эту церковь легко можно войти и поставить свечу.

Он даже смог купить имение разорившейся барыни в Костромской губернии (это типичная история из «Вишневого сада», после революции эта барыня работала почтальоном и разносила письма на велосипеде, пила). Пытался там сделать идеальное хозяйство, затевал много – купил круг для тренировки лошадей, перевез много односельчан из села, откуда родом, закупал сеялки в Англии.  Как-то там в очередной раз загулял, и тут каким-то непонятным образом неграмотная баба Шура выправила себе паспорт, купила билет – собиралась спасать мужа в Англии, но он уже сам приехал.

На момент революции старшие и замужние сестры Анна и Ольга были в Москве, а Мария (Маня) и Елизавета – жили в имении – и с этого момента у сестер принципиально разные судьбы: городские и деревенские.  После революции имение сожгли те же крестьяне, которых он привез. У бабы Лизы (Смирнова) в последствии в избе была деревенская печурка с великолепными изразцами из того господского дома, а у бабы Мани была обширная библиотека в Зеленцове. Водила баба Лиза Юру Полунина (мой кузен) -  на крайний овраг – показывала фундамент господского дома, запруду. Баба Маня уехала в Тихвин к дочери, а баба Лиза и другие родственники похоронены прямо у церкви между Галичем и Чухломой - село Морозовское, 150 км от Костромы.

Я храню память о бабе Мане - впервые встретились, когда мне уже было 27 лет –   я приехала из Риги на похороны дяди Мони - мужа тети Вали.  И слышу: «Юля, иди сюда, тут хочет баба Маня познакомиться с любимой внучкой своей сестры, Нюши…». И я предстала перед очень хрупкой и милой старушкой.  Около нее было очень хорошо. Когда я делилась с тетей Валей таким замечательным впечатлением, она подтвердила, что и у нее такое же чувство, кроме того, она приехала реально помочь в это тяжелое время – была как ангел хранитель, ровно в 5 вечера, что бы ни было, выводила вдову на прогулку.

Все дочери до свадьбы (а выдавали их рано «Чтоб не забаловались», говаривал отец) уже прекрасно шили. Бабушка моя так и прокормила в лихие революционные годы и во вдовстве всю многочисленную семью этой машинкой. У неё был отличный вкус, многим московским дивам шила. А её сестра Ольга Павловна была белошвейкой – очень тонкие работы ей поддавались. Так их дочери Зоя и Вера всегда шикарно выглядели – одна мама скроит, а другая сестра тонко обработает.  Много платьев у меня в памяти – все особенные.
 
Вспоминаю рассказ, как сестру бабушки, Олю выдавали замуж: на святки стали девушки гадать, и она пошла во двор кидать сапожок - мол куда упадет, с той стороны и придет жених, но в ту пору ей уже приглянулся один. Ну она так закинула свой сапожок, что он в снегу где-то застрял и сколько ни искали - до весны не нашли – пропал сапожок. Весной подыскали ей достойную пару, потом назначили свадьбу, но она ни в какую - «Хочу за гармониста с чубом», отец ее хорошенько оттрепал.  И вышла замуж за своего гармониста -  Георгия Калёнова (дядя Жоржик по-семейному), из Сергиева – Посада. Занималась его семья ломовым извозом; отец его, Иван, был управляющий имением. После революции на базе этого имения сделали три колхоза и председателями в них стали три его сына.  А младший, Жорж – в Москве учился в университете Шанявского вместе с Есениным и Демьяном Бедным (Демьянка), но молва гласит, что они больше кутили, чем учились, однако же, стал образованным человеком.  Жили на Красной Пресне. Очень веселые сёстры Анна и Ольга были, помню, как смеялись обе до слёз над мелкими шутками. Баба Оля, уже почти не видя, но присылала в Ригу подарочки, сделанные своими руками - варежки, красивые фартучки всем нашивала. Заезжала я как-то к ним с дочкой уже, так она меня удивила – приготовила обед точно, как моя бабушка готовила в детстве – а она смеется, что специально мне привет из детства передала. Дядя Жоржик мне читал стихи Никитина, Некрасова, спрашивая: «Хорошие стихи? Вот то-то же. А то всё Есенин, Есенин... Учился я с этим Есениным…» И стал рассказывать.

У них  трое детей: Виктор (1917) подполковник КГБ (строительство секретных объектов), его дети Володя, строитель Останкинской башни, лазил на высоте 360 метров без страховок и Коля – доктор технических наук, но рано ушел из жизни и на его поминках кто-то сказал: «Думали, что  хоть он будет  академиком по нашей специальности»; Павел (1923) – в 17 лет ушел на фронт, полковник десантных войск; сын Игорь (1950), полковник разведки в отставке и Вера Полунина, (1920) профессор МГПИ им. Ленина, историк, муж её директор школы, сын Юрий - преподавал в институте гражданской авиации, МГИМО; жена Ирина  - единственный орденоносец – за разработку 4-ой части кодекса (защита интеллектуальной собственности) «Во благо России»; сын Сергей – тоже альпинист и выиграл кубок Италии по мотоциклам.

Выдали мою бабушку, Анну Павловну Романовскую (Павлову) (1890, февраль - 2 января,1957гг.)  в 16 лет. Показали ей в окошко жениха, зимой дело было – в пальто и шапке, не поняла какой. Рассказали про него, похвалили – она и «зауважала» его – так всю жизнь и продолжала уважать. Не на много он её был старше, но уже «конторский”, Алексей Иванович Романовский (1989 январь – 1939, январь). Прожили в большой любви и уважении, вырастили пятеро детей, ещё трое умерло во младенчестве.

Досталась трудная доля моей бабушке - муж рано умер (туберкулез). Чтобы продлить хоть немного ему жизнь, поменяли четырехкомнатную квартиру в центре Москвы на Ленинградском шоссе, дом 7, квартира 93 (рядом с фабрикой "Большевик", это в конце Тверской, сразу за мостом у Белорусского вокзала), на дачу в ст.Удельной (ближнее Подмосковье). Да и при его жизни все бытовые тяготы на неё ложились. А «он всё больше был по службе», много ездил.

Происхождение нашего деда Алексея Ивановича Романовского не слишком обычное для тех времен. Он был незаконнорожденным сыном молодого, неженатого сына хозяина знаменитой кондитерской фабрики А. Сиу и Ко. (https://toptigki.livejournal.com/51588.html) и «гувернантки» (может для безопасности семьи её окрестили после революции «гувернанткой»). Из интернета: «Сведения о семействе Сиу достаточно скупы. Неизвестен год смерти основателя фирмы, а также годы рождения и смерти сыновей, и их дальнейшая судьба. С Луи Адольфовичем проживала некая Сюзанна,  но была ли она его дочерью, женой или любовницей непонятно».  После Октябрьской революции фабрика товарищества «А. Сиу и Ко национализируется специальным декретом, подписанным лично В. И. Лениным, который дает ей новое имя – «Большевик». До сих пор по тем же рецептам выпекается печенье «Юбилейное» (к 300-летию дома Романовых).

Свое отчество и фамилию (явно тому были веские причины) ребёнку дал очень близкий друг – Романовский (в последствие был белогвардейцем).  Родной отец при крещении точно присутствовал. Оба друга были рядом всю жизнь, оба так и остались холостыми и бездетными. Алексей с матерью рос в доме отца, но не как его сын, а просто как сын гувернантки - на других этажах.  Образование ему давали хорошее. Рано стали приучать "к конторским делам» фабрики.

Тут пришла революция и фабрику национализировали. Сразу же поставили директором кондитерской фабрики «Большевик» «молодого сына гувернантки из конторских», т. е нашего деда Алексея.  Он в курсе всего был, а что он сын хозяина, никто не знал.  Про это время в семье рассказывают такую историю. Революция, страшный голод, детей кормить нечем, и бабушка ездит во Львов менять одежду на продукты. И в  это время молодой директор фабрики (наш дед) в одиночку вскрыл сейф на заводе,  - оттуда вывалилось золота видимо-невидимо, кольца, браслеты….(по большому счету его наследство, других детей в семействе не было). Он сразу позвал комиссию и они целую неделю, не выходя из конторы, делали учет этого добра, и хоть бы одно колечко он припрятал.  Ведь почти пухли с голода. Даже более того. Бабушка ждала очередного ребенка, а продукты кончились.  Родила она девочку Валеньку в 1920г., как только оправилась от родов, сразу поехала во Львов очередной раз менять вещи на  продукты. Был именно такой голод, что надо выбирать – или семья вымрет, или только младенец. Она оставила новорожденную, а сама сжав зубы, поехала. Когда же через неделю вернулась, то к великой радости живой застала дочь – соседка подкармливала ее своим молоком. На такую щедрость она не могла рассчитывать.

А деда тяготила конторская служба – его мечта выучиться на инженера. И, наконец, он передал руководство фабрики своему близкому другу. Тот до конца так и работал директором «Большевички», и дружбу семьи надолго сохранили (рассказывали, что дома часто стояла коробка из-под обуви с шоколадом). У меня лежат открытки, которые друг присылал ему из командировок в Америку. Алексей Иванович, закончил Московский институт инженеров транспорта, где-то в 1931 году. Сохранился дедов транспортный справочник в 4 томах 1927 г. издания. Там есть посвящение: «с пожеланием скорейшего окончания института», помеченное 1930г.  Есть у меня и письмо деда бабушке на бересте со штемпелями (тогда в стране плохо было с бумагой), открытки с интересными видами Москвы - подчерк у него удивительно красивый.  Умер дед в 1939 году, когда моя мама была во втором классе - она младшая. Свои последние годы он прожил на даче (ст.Удельная, ул Кривоколенная, 11) под соснами, в этом месте и я росла. Дача была старая и хорошая, с желтым паркетным полом, с большой открытой верандой с широкими балясинами, обвитой диким виноградом.  Вход в сад проходил под густой аллеей из ирги – проход как в туннеле с ягодами, далее была круглая клумба, окаймленная дерном – на ней бабушка выращивала георгины, космею, флоксы и еще что-то. Был в саду и дуб с широкими раздвоенными ветвями, где все фотографировались.  На большой веранде завел дедушка бильярдный стол, он очень любил смех, общение, молодежь. На веранде поиграть в бильярд собирались подруги дочерей и друзья брата Сергея.  Было шумно, весело. Тетя Валя говорит, что он «уже был совсем лежачий, боялись его беспокоить», а он, наоборот, просил, чтобы был ему слышен веселый смех с веранды. В большой комнате всегда стоял кабинетный рояль – дочери учились музыке. Много было красивых вещей – он любил всё красивое и привозил из поездок что-то уникальное. Много чего накопилось в доме (мне в обязанность входило тонкими детскими пальчиками протирать определенные места этих безделушек. Ещё мама моя вспоминает, что отец всегда безукоризненно слушался жену. Она попросит его купить мороженое, он достанет деньги, а потом говорит: «Все-таки надо у мамы спросить разрешения, а вдруг почему-то нельзя тебе мороженое». На фотографиях он в кожаном пальто, уже потом тихонечко сказали, что он был троцкистом, и в 1937 году очень боялись, что этот факт всплывет.  Но и эта беда миновала нашу семью.

Во время войны семья эвакуировалась в Тюмень, а когда вернулись - там уже жил участковый милиционер с семьей. И только то, что бабушка предусмотрительно квартплату внесла за полгода вперед (а вернулись они даже раньше) - им освободили две комнаты и эту великолепную веранду. Дом стал коммунальным. Я всех жильцов помню в лицо, одна семья была на удивление рыжеволосая, детьми мы играли в саду, катались на трехколесных велосипедиках, я была младшая в доме и единственная девочка. Да и бабушка меня сильно оберегала, я всегда чувствовала  ее взгляд с улыбкой. На общую кухню меня выпустили только пару раз: «Ну,  посмотри, раз так хочется…» – там мне казалось много народа, много кастрюль больших, дыма, чада – совсем там было не комфортно.

Бабушка моя, была удивительно общительным, притягивающим к себе людей. Помню, как к ней приходили соседки, если поссорятся – за справедливостью, а она их мировой судья. Ходили с ней за молоком или керосином – всегда кто-то остановит и долго рассказывает ей что-то очень личное. Она удивительно хорошо и внимательно слушает, больше молчит, а потом что-то веселое скажет, а про себя отшучивалась. Как-то пришли смотреть с ней фильм «Фанфан-тюльпан» в поселковом кинотеатре – меня посадила на первый ряд, сама сзади. Приходит женщина зашивать разорванную простыню-экран. Я, мне ещё 5-ти нет, думаю: «Какая важная женщина – ей такое дело доверили, волшебный экран зашивать!».  Тут она увидела бабушку, бросила иголку, нитки на полу - и к ней сразу, о чем-то быстро говорит, говорит, а бабушка с улыбкой слушает. Она была председателем поселкового совета, уважением большим пользовалась. Ещё она шила на заказ – к ней приезжали из Москвы. На дому нельзя было шить, и мне объясняли, что нельзя дома хранить более двух отрезов, а то будут неприятности. Часто она уезжала по делам в Москву на пару дней, меня брала с собой, иногда оставляла в семье профессора Эдгардов. У них была взрослая приемная дочь Юлия. Квартира прямо светилась роскошью. Бабушку там очень любили, а меня сильно баловали вниманием, едой и подарками. Например, у них были позолоченные кофейные ложечки – мне казалось, что это маленького принца жезл, я тихонько любовалась ими.  А хозяйка – «Тебе нравится? Тогда бери». Смотрю на бабушку – та: «Возьми, тебе ведь дарят от души». Это я описываю, чтоб показать: мне казалось, что какая-то всеобщая любовь вокруг и желание сделать что-то хорошее, конкретное всем, царило в семье и вокруг неё.

В электричках  бабушка всегда  с соседями общалась тихонько (обычно слушала), мне покупала мороженое. Как-то я выпросила леденцы монпасье – она говорит, чтоб выбирала только желтые – в них меньше краски и они не такие вредные. Вообще ела я плохо, накормить меня была проблема, особо любила соленые огурцы и малину - всегда стояла кринка с солеными огурцами и малиновое варенье, а в углу сада был малинник -  все знали, что это «только для Юли».

Время было послевоенное и вокруг станции очень много калек – без рук, без ног – на махоньких тележках на подшипниках, а в руках деревяшки (ими отталкиваются от земли быстро-быстро). Все в ряд молча - за подаянием. Они все меньше меня, ростом, и я на этих дядей, бывших солдат, смотрю с высоты своего пятилетнего росточка вниз, - а они усатые, в защитных гимнастерках – все солдаты с войны. Что это победители войны я тогда не знала. Бабушка всем, всем давала хоть какую-то денежку, или хоть конфеты. Даже спрашивала, оглядываясь виновато: «Никого не забыла?» А они угрюмо молчали, даже спасибо не говорили (я удивлялась этому, т.к. приучена была благодарить). Бабушка же им: «Братушки вы наши, ну что ж, горемышные, эко вас…»  По большим праздникам ездила в церковь, хотя в доме икон не было и мои родители не были крещены. Меня брала с собой и всегда давала право выбора, войти в церковь или на улице подождать. На улице было много детей, раньше всех детей оставляли и всегда кто-то мимоходом присмотрит.

Никогда не слышала от бабушки ни одного упрека в свою сторону, ни слова «нельзя». Но от других меня ревностно защищала.  Никогда она не «воспитывала». В семье говорили: «поступил некрасиво» - это самая большая ругань.  Один только воспитательный момент до сих пор помню: у бабушки гостила подруга из Москвы. Я вбежала в комнату и о чем-то воодушевленно затараторив, а женщина мне спокойно говорит: «А разве ты не знаешь, что когда взрослые разговаривают - нельзя перебивать?» Я опешла - это был мне первый упрек в жизни и растеряно смотрю на бабушку, та медленно кивает головой в знак согласия. Когда я это говорила её дочери, тете Вале, она подтвердила, что никогда бабушка не поднимала голос, ей достаточно редко совсем тихо сказать: «Валя». И все. Все всё понимали.

Помню очень хорошо такой момент: лето, на даче очень много гостей, шумно, празднично, все заняты чем-то на улице, прошел короткий дождичек, на мне беленький сарафанчик с вышивкой по кокетке (бабушкино произведение) и я, ну совсем малая, с таким упоением копаюсь обеими руками в черной луже, замешивая в воде землю. Мне так нравится запускать руки по локоть в черную жижу, аж в горле пересохло. Тут кто-то из гостей: "Смотрите что она делает, она же измажет такое красивое платье беленькое!"  Бабушка спокойно в ответ: "Совсем не страшно - что у нас других платьев нету, что ли? Сейчас переоденемся".  Ставит меня на стол на веранде, надевает другое платьице и гладит по головке, и по всему тельцу.

Гости были постоянно, дружить они умели; на лето у бабушки набиралось до восьми детей. Все приезжающие родственники и их друзья из других городов останавливались у нас. У меня четко было отложено, что москвичи - самые гостеприимные люди в мире. Традиция – всегда пироги и гостей провожать до станции. Мне нравились поезда и бабушка частенько водила меня просто «смотреть поезда». Наверное, по пути она дела делала, но я была уверена, что ходили только поездам помахать рукой.  У второй её дочери Зои была подруга татарка, а отец ее был по Москве главным татарским муфием. Студенткой, тетя Зоя после занятий у них иногда ночевала, а их приемная дочь Соня (потом она вышла замуж за русского и семья за это отвернулась от нее) летом у нас на даче бытовала. Рассказывали, что очень серьезно наша семья спасла их с риском для своей жизни в тяжелое время от тюрьмы. Предупредили ночью эту семью об аресте и кого-то прятали у себя. Риск был очень большой по тем временам. И их благодарность всегда чувствовалась. Тетя Зоя очень много и тепло мне рассказывала, про эту очень образованную и интеллигентную семью, но я невнимательна была – помню только эмоции. Многие очень интересные игрушки мне перешли по наследству от них.

Практически всю жизнь она по ночам шила – зарабатывала этим, а днем, чтоб не спать – много пила очень крепкого чая – уходила пачка или полторы в день, но, всегда с фруктовой карамелькой – нарубит ножом на 5 - 7 частей и одну часть со стаканом крепкого чая, через некоторое время еще стакан чая. Карамелька – на пару дней – это она так себя баловала. Но из-за этого крепкого чая очень тяжело умирала – не брали её никакие обезболивающие. На похоронах было человек 200, не меньше. Мне побоялись сказать про нее – сообщили, что она очень долго пробудет в больнице -  сильно больна. На время похорон отправили к родственникам Полуниным в Москву. Ждали, когда я отвыкну немного, и чтоб не было шока. Привели на могилку к ней только летом – я сейчас физически помню, как мне было тогда плохо – и тошнило, и в глазах темно и еле стояла на ногах –   но воды не было, а на кладбище нельзя брать воду для питья.

Выросло у них пятеро детей. У каждой своя история, но все дочери сохранили девичьи фамилии – остались Романовскими.

 Самая старшая – Лидия (1912 - 1980) была из первых двух девушек в стране, закончивших ФЗУ, и  её направили  работать в г. Туринск, Свердловской обл. на железную дорогу, там прожила всю жизнь, но очень тосковала по Москве – она была большая театралка, и первый муж был из театральной семьи. Тесть же её был архитектором Свердловска (ныне Екатеринбург), проектировал здание вокзала на привокзальной площади (потом его посадили, как и всех видных людей в то время).

Тетя Лида всегда много и громко говорила – о справедливости, была борец за правду с очень хорошо подвешенным языком - она подмечала все нюансы в семье (и не только), о которых тут же громко сообщала. Была вечным депутатом в своих краях. А так как у неё проезд бесплатный по железной дороге, то в отпуск она разъезжала по всем родственникам и везде успевала побывать; а почти все вечера заняты были театром. Второй её муж, Калинин. Детей у нее было двое. Павел учился в техникуме в Москве, (одно время мы жили совместно у бабушки), впоследствии был военным, двое детей, дочка училась на художницу.  И Борис – учитель физики, жена учительница.  У них двое детей, и в начале нашего тысячелетия их Уральский край захлестнула волна наркомафии – они хотели уехать оттуда, чтобы уберечь своих сыновей. Её племянница, Алла Матусовская гостила в 14 лет у т. Лиды - остались наилучшие впечатления – была полная свобода, особенно в чтении – библиотека огромная и можно читать то, что мама от нее прятала (Золя, Мопассана…)  и еще её тетя Лида откармливала – это для детей войны (1943г.рожд.)очень много.

О второй дочери – Зое Алексеевне Романовской (1917, 16 ноября - 1999гг.),  - могу только с очень большой нежностью – мы  жили втроем – бабушка, она и я.  Вся работа по дому ложилась на бабушку, а тетя Зоя наводила лоск и красоту в доме,  меня наряжала, причесывала. Очень многому она меня обучала, например, правилам этикета, общению, написанию писем, сама  писала интересные письма. Она была удивительно женственна, красива, всегда  праздничная,  очень милая, просто  обаяшка.  Вокруг нее много народу.  Работала она на аэродроме в Быкове  начальником секретного отдела.  В обед «прилетала» и ела, стоя у буфета – чтоб не помять платье, или же бабушка ей быстренько «подглаживала» что-то. Одета была всегда безукоризненно – она,  с  идеальной фигурой,  предпочитала шить у своей тети Оли – белошвейки, а дочь той,  наоборот,  – у бабушки – чтоб все идеально сидело. Помню её воротнички, вышивки…  Потом её платья отдала по наследству мне и я их кромсала, вырезая из них  уже на себя. Когда мне было 5 лет – она поехала в Сочи и меня взяла, жили мы у тети Ани – это жена брата Сергея, которая недавно нашла свою сестру – они сироты и росли в разных семьях.

Детство и молодость Зои прошли в Москве. «Раньше всё просто было, - рассказывала она, - когда семья расширилась, к нам пришли и предложили перебраться в этом же доме в бОльшую квартиру. Во дворе всегда дежурил дворник в большом белом фартуке. В 11 вечера он закрывал ворота во двор, а в 6 утра отпирал уже. Всех жильцов знал по имени-отчеству, когда запаздываешь, он не сердился,  балагурил, расспрашивая, открывал и тут же запирал ворота». В их доме жил и её первый муж, из плеяды артистов (мужья Лиды и Зои были кузены). Он был старше и много лет ждал, когда она вырастет - бабушка не разрешала им жениться, сказала - только после 20 лет, видно видела его недостатки. А как исполнилось – сразу поженились.  Как-то бабушка уехала в Туринск помочь с детьми старшей дочери, Лидии, и Зоя была в Удельной,  хлопоча с младшими в её отсутствие. Приехав, бабушка воскликнула: «Марш сейчас же домой». Но было уже поздно. В Москве бабушка её мужа, лежачая, сказала: «Зоинька, я тебя очень уважаю и не могу скрывать, что в твое отсутствие он приводил женщину». Та  собрала чемоданчик и ушла. Сколько он ни просил – она не вернулась, даже за оставшимися вещами.  Как-то она сказала, что «как-то случилось, что эти серебряные ложки мне от него остались, не помню почему.  Но у него тоже много чего осталось моего – папа мне подарил на свадьбу платиновую цепочку с бриллиантом, сервиз тонкой работы…Но мы были тогда совсем другие. Вещи  никого не заботили. Ценилось другое». Второй раз она выходила замуж в г.Николаеве за грека – красивая была у них история… Но он был грек и занимал большую должность. Этого было достаточно, чтоб обвинить в измене Родине. Его близкий друг по долгу службы знал за день до свадьбы, о редстоящем аресте, но сказать не имел права. Но всячески пытался помешать свадьбе, говорил что-то плохое  о нем – тетя Зоя стойко стояла на своем. И только уже в ЗАГСе он высмеял её при всех: «Ты же русская, а фамилия зачем тебе греческая?». Она обиделась и оставила девичью фамилию. Этим он её спас от многочисленных проблем, возможно и от тюрьмы. Потом его реабилитировали, они виделись, но «уже ничего волшебного» не было в отношениях.

А вот с четвертым – Сергей Петрович Калашников -  прожили 25 лет хорошо. У него был сын Александр (1948 – 2006) Я с ним всю жизнь была дружна, . на все летние и зимние каникулы приезжала из Риги в Москву, и за нами приглядывала  Сашина бабушка – такая махонькая и худенькая, но очень любившая внука и всех вокруг. Дядя Сережа относился ко мне как к дочери,  в каникулах возил по Москве, по ёлкам. Выходец он был из рязанской деревни, и потихоньку  перетаскивал в Москву своих односельчан, устраивая их первое время с жильем, работой – поэтому они все были как родственники. Самые первые односельчане устраивались мастеровыми в Большом театре. Жили они все в общежитии за театром.  Дядя Сережа меня как-то водил по мастерским театра и в общежитии часто бывали – его там радушно принимали. А его племянник Борис даже стал заслуженным  художником  СССР (осветитель) – он всегда  контрамарки доставал нам в Большой театр, поэтому часто его посещали. Вообще-то я была приучена и регулярно  писала тете Зое письма, рассказывая о себе.  Как-то, в 17 лет ездила я  со студенческим отрядом в Одессу на виноградники. Мы там особо не напрягались в работе, вроде и совсем обленились, в основном на виноградниках загорали и ели абрикосы. И получилось, что когда за жилье и питание с нас вычли - ничего не осталось. Я, как всегда, писала им письма обо всем, а они пишут – мол, хорошо бы было, если бы ты заехала на обратном пути к ним. Я, по наивности, пишу, что заехала бы, да денег не заработали». И тут же получаю перевод на билет. Теперь  стыдно  становится мне.   Был у меня трудный момент- когда  моего мужа перевели  из одного места в другое и я, еще не обустроившись на одном,  совсем осталась одна с грудной дочерью в незнакомом крае – они меня позвали к себе в деревню на лето (летом там жили)и я  жила у них, потом уже свекор узнал и приехал за нами.

Третья сестра их, Валя, родилась 14 февраля 1920г. Это была удивительно милая и нежная женщина, и после 80 лет мужские сердца были к ней не равнодушны – уж очень она была женственна и скромна. По-моему, у нее в мыслях никогда не было идеи подумать о человеке плохо. Если что-то и совершалось плохое около нее, она всегда всех оправдывала. Работала она инженером конструктором в бюро и жили они с мужем, Матусовским Моисеем Рувимовичем (1913 – 1987гг) в Люберцах, Московской обл.,жили на территории завода «Сельхозмашин», работали в литейном цехе, вредность там  а потом в Москве. Меня частенько бабушка оставляла у них, в Люберцах, когда у нее были дела. Жили они в двухэтажном доме из черных бревен в коммунальной квартире, кухонька маленькая, народу много… Регулярно ездили в театр в Москву.  А по вечерам у них собиралось уйма народу, т.к. в их маленькой квадратной комнатке была роскошь по тем временам – телевизор КВН  - маленький экран с водяной линзой (в последствии дядя Моня из него сделал настенный аквариум с рыбкой). Так вот, вечером, как начиналась передача (а она длилась пару часов, все со своими стульчиками робко появлялись в двери – «Заходите», приглашала тетя Валя.  Со всего дома народ собирался, не только из их квартиры. Дышать, помню, было нечем. И так каждый день. С дочкой её Аллой Моисеевной (Борисова,1943г.рожд), мы росли частенько вместе – то она у бабушки, то я у них, большая выдумщица была она по части проказ. Работала она инженером-конструктором в проектом институте, и очень верна своим подругам по техникуму – до сих пор постоянно встречаются и справляют все праздники. Алла была в папу – чернявая, а я в породу Романовских – светлая, и когда мы были втроем, т.е тетя Валя с дочкой и племянницей, то все считали, что я –дочка, а Алла племянница. Как то мы с бабушкой приехали к ним – меня оставила бабушка одну поиграть дома, а потом приходят с кулечком – это родилась вторая дочь – Ольга (Швец ,1955г.).  Впоследствии она закончила пединститут им. Ленина факультет математики на французском оиграть дома, а потом приходят с кулечком – это родилась вторая дочь – Ольга (Швец,1955г.).  Впоследствии она закончила пединститут им. Ленина факультет математики на французском и институт экономики, политики и права. Работала в департаменте правительства Москвы.  Дети - Антон (1978г), Денис(1981г.), внучка Полина.

Муж тети Вали, дядя Моня был крупный, в детстве меня всегда подбрасывал к потолку. Когда семья эвакуировалась в Тюмень, он присоединился к ним. Ехали долго и, как-то он её поцеловал и сказал, что будем жениться. Тетя Валя рассказывала, что была совсем наивная (фильмов то не было) и решила, что после поцелуя все обязательно женятся. В вагоне сыграли им свадьбу, собрали приданое – кто полотенце, кто простынь, отгородили занавеской полочку. Так образовалась семья. Работали  они  в Люберцах в литейном цехе. Стал известный литейщик как в России, так и за рубежом и его пригласили  в Болгарию главным инженером проекта по чугунно-литейному производству – там он пробыл 11 лет и построил завод от нуля до полноценного завода. Присвоили почетный гражданин Болгарии. Еще он хорошо рисовал карандашами и красками и говорил: «Я художник в литейном деле и литейщик в искусстве».

Хочу описать случай. Может, у кого такое будет повторяться. Я жила в Петров-Вале Волгоградской обл., а училась заочно в Москве, как-то приехала на сессию на 2 недели раньше. Работала я учительницей, отпуск большой и вернулась домой – дочка маленькая, скучала.  Билеты были только в общий вагон - переполненный,  – на нижних полках сидело по 4-5 человек, а на верхних по 3 в ряд и ноги их свисали над лицами нижних. Все были с рынка – ездили торговать в Москву и жили неделями на вокзалах, запах стоял… Мое место занято и никто не шевельнулся. Но меня провожал  дядя Моня  и он просто приказным тоном заставил освободить мое место, без него я бы стояла (сутки). Так вот, приехав второй раз на сессию, я тете Вале рассказываю, что собралась ехать в Москву, а деньги от отпуска закончились и не на что ехать. Я в задумчивости перебираю учебники – и вдруг оттуда выпадают деньги – и именно сколько мне нужно. А она не удивилась и рассказывает свой случай, что когда она ждала второго ребенка, муж учился и работал, денег не было, она думала на что сделать приданое ребенку и стала перебирать простыни, чтоб подобрать что-то на пеленки – а там лежали деньги – когда-то она их припрятала на что-то и забыла. Рассказала своей маме, а та говорит, что в критические моменты всегда так же находила деньги (припрятанные раньше и забытые).

Брат - Романовский Сергей Алексеевич, 1917 года рождения. Окончил Московский автомеханический техникум, где-то в 1938 году. Был призван в армию и к началу войны имел звание воентехника II ранга. На фронт ушел в начале июля 1941 года. Из Москвы получил направление в 93 погранотряд, который располагался под Львовом. Конечно, до отряда не добрался, отступал до Белгорода. Дальше Сталинградская битва и закончил войну на Эльбе в звании капитана. Служил в артиллерийских частях, в авторотах. Вернувшись с войны, он не более 2-3 лет пробыл на гражданке, как его снова призвали в армию и направили в автополк на строительство Волго - Донского канала. Получил звание майора.  В войну был награжден орденом Отечественной войны II степени, двумя медалями "За боевые заслуги", медалью "За оборону Сталинграда" и массой юбилейных медалей. Сейчас они у внука Егора висят в его комнате на стене. Затем преподавал в г. Орджоникидзе в Осетии в Военном автоучилище. В 1960 г. Хрущев сократил армию, Сергей демобилизовался и вернулся в Москву. Далее - работа в строительных организация главным механиком.

Интересна история детства его жены, которая характеризует родственные узы того времени, мало сохранившиеся сейчас: Романовская Варвара Ивановна, в девичестве Князева, родилась в 1916 году в д.Курбатово Рязанской области. В семье было 6 детей, все девочки. Отец постоянно ездил на заработки в Баку, где, по не проверенным данным, имел рыболовецкую артель. В 1918 году он погиб в Баку, то ли во время национальной резни, то ли революционных волнений. Вместе с ним были две старшие дочери, которые остались живы, но что с ними дальше произошло сведений нет. Таким образом, в деревни осталась мать и четверо детей. В 1920 году мать умирает от какой-то болезни. В доме остались четверо девочек, старшей из которых, Клавдии 11 лет. Сообщили родственникам о случившемся. Приехали родственники разбирать детей. Из Сочи приехали за Варварой, которой было 4 года. Но в этот момент у нее была простуда и забрали Аню, ей было 6 лет.  (Я ее знаю, отдыхали у нее в Сочи).  А Варвару забрали другие родственники, куда-то под Оренбург. Две старшие девочки Клава и Люба 11 и 10 лет устроились, то ли самостоятельно, то ли кто - то помог, няньками к маленьким детям в Москву. Варвара прожила под Оренбургом до начала коллективизации. В 1929 и 1930 году семью, где она жила, собрались раскулачивать. Взрослые по-быстрому посадили девочку на поезд и отправили к сестрам Москву. Сестры приняли. Окончила школу, ФЗУ, стала работать на Шарикоподшипниковом заводе. Добавлю свое личное: мы с мужем и детьми ехали в Эфиопию и на дней 10 остановились у них. Перед отъездом тетя Варя сказала мне: «Хочу, чтоб ты знала. На это время мы уже обещали другим родственникам, но когда узнала, что тебе нужно, я отказала им, сообщив, что я очень люблю и уважаю  свекровь  и в память о ней должна принять её любимую внучку."

Сын Виктор Сергеевич (1941 - 2011гг), окончил Горный институт, работал в г. Шевченко в Казахстане на строительстве первого атомного опреснителя, затем работал 10 лет в Германии (ГДР), после Германии работал на единственном в стране месторождении изумрудов в Свердловской области, пос. Малышева. Дети: Игорь - горный инженер; Светлана -преподаватель русского языка и литературы.
Сын Алексей Сергеевич (1951г), окончил Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии (как и твои родители), кандидат технических наук, работал в научных и проектных организациях. Дети: Мария - зав. департамента в банке; Катерина - кандидат медицинских наук; Сергей - работает в автосервисе.   


И наша мама, младшая Людмила (30 января 1925г.). Родилась в Москве, училась в Удельной. Вспоминает, как во время войны, в самые голодные времена, в школе учительница учила их этикету на примере корочки хлеба: как пользоваться приборами, если это рыба или котлета..., во что одеваться, когда приглашают. В 1949 году закончила Московский Институт Инженеров Геодезии, Аэросъемки и Картографии, где познакомилась со своим будущим мужем и нашем отцом Комаровским Виктором Матвеевичем (1927, 24 декабря) на последнем курсе. Диплом они уже писали вместе: в институте в вестибюле на стене есть большая карта СССР маслом и внизу их подписи. 2 сентября 1949 года была их свадьба в Удельной. После института их направили в Ригу на Картографическую фабрику инженерами картографами. Работая, вели они активную общественную и комсомольскую работу - строили набережную Даугавы, расчищали руины после войны. А во время войны отец в 15 лет находился при части отца-командира, вспоминает, как  был помощником  капита-
рекогносцировщика.

Отец быстро стал начальником цеха, где работали одни женщины, как он рассказывает, из-за этого он и "сбежал" с фабрики. Мама долгое время вела радиопередачи нв фабрике - освещала местные и коротко международные события. В 1965г. была избрана депутатом Рижского городского совета депутатов трудящихся девятого созыва. После она работала в Геослужбе г. Риги начальником подземных коммуникаций. Мама хорошая рассказчица. Она закончила курсы и стала по выходным водить экскурсии по Риге. У нее это хорошо получалось, даже как-то экскурсанты оставили хороший отзыв в газете о ней. До сих пор, уже в 93 года она увлеченно читает книги по истории. и рассказывает из них  интересное.  Отец после института работал в геологоразведочной экспедиции, много ездил по стране (когда я была в четвертом классе, то напросилась с ним и провела лето в Карелии (Питкеранто) Работал в Латкоммунпроекте главным геодезистом. Закончил 2-х годичный факультет философии.  Отец отличается педантичностью, скрупулезностью, все доводит до конца. В 86 лет самостоятельно изучил программирование, создал сайт, всегда тяготел к архитектуре и построил с любовью дачу, говоря: “Это моя икона". В его 90-летие я просила: “Какое у тебя хобби?" (он очень плохо видит), ответил -:"Пою". - показал, как он с лупой ищет слова и изучает песни по компьютеру. Самое ценное и удивительное - их прекрасные отношения - это образец для всех нас -уже живут 68 лет в огромной любви, которая растет с каждым днем, нежности, согласии, заботе друг о друге. Мама вечерами читает папе в слух книги. Папа старательно ухаживает за ней, всегда гладит нежно, называя "моя королева".

Их дочери: я - Юлия Викторовна Калинина (1950, 4 февраля) и Ольга Викторовна Веселая (1961, 18 ноября).  Ольга закончила физико-математический факультет Латвийского университета, знает английский, очень отзывчивый и трудолюбивый человек. Я её считаю образцовой мамой и воспитательницей. Вообще-то голова её – «ума палата» - очень умная. У неё трое прекрасных, образованных и успешных детей: Алексей (1985, 27 марта), Светлана (Лана) (1986,16 октября), Людмила (Мила) (1988, 29 ноября) Дети занимались фигурным катанием на международном уровне. Сейчас Алексей журналист, Лана закончила энергетический факультет и спортивную Академию и работает тренером фигурного катания, замужем за Владимиром Шарыгиным (1985, февраль) имеет дочку Евочку (2014г., 26 октября). Мила закончила химический факультет в Риге и технологический факультет в Норвегии, в настоящее время в докторантуре (PhD), живет в Норвегии. Замужем за Рошаном Шарма из Норвегии (1982г. непалец по происхождению, доктор наук). Муж  Ольги - Сергей Веселый (6 сентября 1958г.), закончил электроэнергетический факультет в Риге. Работал по специальности, но во время перестройки пошел в море; параллельно учился и получил диплом судового механика.  Ходил в море 15 лет. Теперь работает дежурным электриком на высоковольтной подстанции. Ольга в настоящее время работает репетитором.

Родились мы с сестрой в Риге, обе учились в 17 средней школе (бывшая женская гимназия, и на меня наложила отпечаток; папина сестра Светлана Нижник тоже окончила эту школу), потом я училась в 1 средней школе с физико-математическим уклоном, но в итоге имею два высших образования – инженер- электронщик (автоматика и телемеханика) и патентовед. Замуж вышла в 21 год за курсанта военного училища. Вследствие чего много переезжали и за нашу семейную жизнь- сменили 16 квартир. Жили в Поволжье – станица Котельниково и железнодорожная станция Петров–Вал, Эфиопия, Рига, Обнинск, Чикаго. Работала, инженером-конструктором в КБ и ОКБ, художник-оформитель, учительница черчения и рисования, инженер-информатор, эксперт-патентовед, частный предприниматель, ведущий менеджер в сетевой компании, одитор, очень люблю рукоделие…

По  линии отца мне хочется начать с его мамы,  Анны Михайловны Комаровской (6 июля 1901- апрель 1971), в девичестве Барсукова. Я её хорошо знала, так как в Риге мы жили в одной квартире. Папа иногда заходил к ней в комнату сыграть партию в шахматы, и я забегала к ней мимоходом, но иногда застревала. Она это любила и нарочно мне что-то рассказывала интересное, легко объяснила строение вселенной, аналогию и связь атомов и космоса. С  удовольствием слушала  её рассказы  про нее саму. Она была по образованию литератором, ровесница прошлого века,  и когда революция дошла до их краев, заканчивала  Казанский университет, (который закончил и В.И.Ленин). Молодому государству не хватало учителей, - закончила и  педагогический институт, писала стихи и повесть,    складно получалось рассказывать. Постараюсь воспроизвести точнее, - хорошо помню и её интонацию и некоторые фразы.

Прабабушка нашей бабушки Анны Михайловны была арапка. «Я её хорошо помню: - вспоминает, ходила по деревне  вся чёрная, как смоль, ну прям как сапог начищенный. Её все так и звали – «Бабка-арапка». Веселая была. Она идет к колодцу - за ней мальчишки бегут и кричат: «Бабка-арапка, Бабка-арапка…»,  а она еще громче, чем они – хохочет. Её всё время поддевали мальчишки, но это потому, что она смеялась веселее их.

Её история не хуже арапа Петра Великого. И тех же времен. Со слов бабушки – она была не простая арапка, а дочь мелкого «князька тамошнего». Её привезли в Россию как диковинку молоденькой совсем, но не девочкой, потому что она так и не училась ничегошеньки по дому делать, даже себя обслужить не могла. Её всё передавали с рук на руки или за долги или проигрывая в карты. И вот её, молодую еще, проиграли в карты барыне со сложным характером. И как только молодая арапка ей не угодила – выдала  её замуж  в самую дальнюю свою деревню под Казанью. Парень оказался «белый как лунь». И все дети пошли беленькие у них.  Муж оказался хороший, терпеливый, молчаливый, её жалел – она ведь ничегошеньки не умела в деревне, так он всё делал по дому.
«Отец мой был очень хороший человек, очень образованный, из непростых.-рассказывает далее,- Появился в селе он непонятно и вдруг,  и судьба его тоже неизвестна. «Он шел куда-то и просто переночевать остановился, да так и остался. Вечерами читал для всей деревни, особенно любил Толстого читать. Зимой обязательно у нас набивалось уйма народу в избе и  подолгу все слушали. Тишина была прямо благоговейная. И вообще к нему обращались по разным поводам: рассудить, или бумагу какую написать. Уважали его очень». Ничего  совсем о себе не рассказывал. Рассказчик был очень хороший, а вот о себе почему-то ничего…  И вдруг…  он  повесился в сарае.  Так и унес свою тайну. Но его долго и хорошо все помнили в селе. Детей осталось восемь -  вот, бывало, идем куда,  встретится подвода, спросят:  «кто такие, да мол откуда и куда» – для порядка, а то дети малые одни, а как скажем, что  Михаила Барсукова дети – всех нас с радостью сажали в телегу, сами шли рядом и подвозили  нас прямо до места.

Её мама, Мария Митрофановна Барсукова (1869-1941 май),  запомнилась ей всегда в трудах, и потом она жила в  их семье, вела хозяйство. Трудная ей досталась судьба – одна с 8-ю детьми  в 1 Мировую войну. Бабушкины рассказы: «Все тогда у нас женщины носили на голове два платка – легкий, который скрывал косу весь день и тонко её обвивал и второй одевался для улицы. Так вот времена трудные были, военные, голодные. А ходили коммивояжеры по деревням и скупали волосы. Хорошо платили. Женщины продавали им свои косы. Потом сплетали из пеньки венок и под платок - и так же туго завязывали. А так как скупщики специально заходили в каждую избу и были там одинаково долгое время, то никто не знал, у кого  под косынкой, а у кого пенька. Конечно, догадывались, что кто мужей не ждет, та без волос. Да все продавали волосы. Деньги нужны были. Мужчин ни одного не осталось. Был один, но очень старый». И тут бабушка рассказывала про интимную сторону жизни деревни немного. Это произошло потому что я что-то вычитала непонятное  для 16 лет в книге и прибежала к ней «Как это? Разве так бывает?» И она мне с улыбкой: «Да, вот в жизни все бывает. У нас в деревни во время войны мужчин не было и не такое бывало…»

Знаю про трёх братьев – Дмитрий Барсуков (…- 1971г.), Николай Барсуков (умер рано насильственной смертью) и Алексей (умер в 80-х г. прошлого столетия). «Братья у меня все талантливые как-то были. Ну прям никто не был просто  - если и  был кузнецом, то он ковал почти ювелирно и к нему приезжали для особых работ издалека…». Другой писал картины. Она писала стихи, повесть. Она написала поэму, а один из братьев сделал в её тетради иллюстрации, до сих пор хранятся. Только их талант редко приносил им и счастья и деньги – как-то всё сразу уходило, или обворовывали, или еще что-то. Находили некоторых убитыми (кого-то  в канаве), Другие сгинули на войне.

А вот её брат Алексей стал в Челябинске главным инженером на самом крупном заводе. Он несколько раз приезжал к нам в Ригу. Удивительно хороший человек, мягкий. Особенно запомнился последний приезд – ему уже было далеко за 80 лет - он приехал «Просто посмотреть, как живут дети моей сестры Нюрочки» на недельку. Я представляю, как ему было трудно: он сильно уставал и часто  прилегал на диван. Я любила подсаживаться к нему, а он с мягкой улыбкой просто на нас смотрел, любуясь.  Теплоту его глаз я так и сохранила.

Бабушка Анна Михайловна Барсукова,  родилась 6 июня 1901г. рядом с Казанью - с. Архангельская слобода,  Чистопольского района,  южнее реки Кама, умерла 1971, на пасху. «У нас было поселение чисто русское, у реки, а вот прямо через речку было село татар. Там жили татары.  Всё нам  было видно про их жизнь. Мы садились на берегу и смотрели. Интересно … Прямо как сейчас кинотеатр, для нас это было главное развлечение.»  «Вы прямо так сидели или спрятавшись наблюдали?»  «Ну и в кустах были, да и так смотрели – что там, это ж просто через берег» - смутилась бабушка. «У них там своя жизнь текла – они за водой на берег ходили, тараторили на своем что-то быстро-быстро. Нам и смешно было. Мы в кустах сидим, а потом как выскочим, закричим – они пугаются, убегают, лопочут что-то – а мы ещё пуще смеемся и кричим», - теперь стало ясно её смущение.  «Они совсем другие, не как мы – одежда смешная – шаровары у всех девушек надеты, голоса тонкие, даже у мужчин, быстро говорят, волосы черные и много косичек… В селе было много праздников всем селом - шумные, смешные… В ходу были бои –все мужики: стенка-на-стенку - и побитые как следует были, потому что по настоящему дрались. Это надо было делать иногда, чтоб «пар выпустить», (стресс снять по-нашему), сейчас без этого все нервные. После боев отмечали самого-самого – до следующих боев». Рассказывала, как зимой купались в проруби – «Идешь домой в горку, вся красная, важная,  пар от меня валит, как из бани, но все знают,  откуда, что мы частенько в проруби купались».

«Местный батюшка в память об отце  помогал нам всегда, а я была их любимица– меня он  учил наукам разным и книги давал читать. У него большая библиотека, ну прямо целая комната, так я все перечитала – очень мне  было интересно. Я часто у них бывала, а на праздники всегда, и ночевала иногда – оставляли.  Любили они меня с женой».

Ярким временем в  бабушкиной жизни была учеба при семинарии, где  учились только девочки . Рассказывала радостно про всё: и как  разыгрывали театральные представления - она играла мужские роли,  потому что высокая была, даже фотографии сохранились этих спектаклей и ещё в одежде – огромные белые пелерины с рюшами. Интересно рассказывала, как они поступали  туда от округов - от каждого округа  по кандидату – а от их округа получилось 200 человек на место. Она была  уже очень начитана, экзаменаторы удивлялись её расширенным ответам и по четырем  экзаменам ей поставили «5» с «+». Одна долговязая особо  удивлялась: «и даже это ты знаешь?» и её глаза широко округлялись. Поэтому поступила. Она до конца жизни переписывалась с подругой по учебе.

Муж у нее был кадровый офицер, очень много скитались по городам, гарнизонам, работала учительницей, трое детей: Юрий, Виктор и Светлана.  Рассказывала мне, как  он муж её  баловал - однажды всю ночь куда-то шел, чтобы к утру до службы  ей принести то, что захотелось беременной.  Но война их разлучила. После войны он пришел с другой женщиной и дочерью Наташей. Бабушка его не осуждала. «Это только война, внученька виновата. Так уж получилось. Он очень порядочный и любил меня, но не мог оставить женщину с ребенком после войны». После войны пришлось его двум женщинам даже жить в одной квартире, без него, а его самого в очередной раз командировали.

Мое знакомство с дедом, мужем Анна Михайловны, произошло, когда мы поехали с нашим  9-ым классом на  каникулах  в Ленинград (ныне С.-Петербург).  Я сказала отцу: « у нас там какой-то ведь дед живет,  давай телефон, я ему позвоню».  Перед самым отъездом  напомнила. А он как-то странно крякнул (не знала, что они совсем не общались,  он  очень был на отца обижен, оттого,  что у него теперь другая семья  и совсем не общался)  «Ну, что там, ладно, записывай».  В Ленинграде было интересно и  оказалось совсем не до встреч со всякими дедами. Но я помнила и как-то позвонила, с надеждой, что ему будет некогда или его не будет дома.  Объяснила  кто я, что  «приехала с классом, живем в школе и приехать к нему, конечно же,  нет времени – у нас экскурсии» и т.д. Он попросил дать трубку учительнице, та сообщила адрес и он вскоре появился.  Мне, честно сказать, в тот момент было не до незнакомого деда – у нас что-то очень интересное происходило  в углу класса. Может он это заметил и долго говорил с учительницей, поглядывая на меня.  Потом позвали,  познакомились, пошли поговорить в коридор.  Я только из вежливости пошла с ним, разговор вел он:  « Я уже все, что надо расспросил. Знаю весь ваш график.  Завтра я тебя жду дома в 6 вечера. Тут написан адрес и как доехать». К такому тону я не привыкла. Конкретно, точно, не предполагая отказа и  достаточно вежливо, что вспылить  не к чему. Махнула головой в знак согласия.  «Только ты точно приезжай. Я предупрежу свою жену, и она будет готовиться, будет нехорошо, если ты не приедешь. Её труды даром пропадут». Я обреченно обещала.

На следующий вечер я выхожу из метро, народу было  в это время как на демонстрации, иду в общем потоке, думая, потом спрошу дорогу. И тут негромко меня окликают: «Юля!».  Я оборачиваюсь и узнаю папину сестру Светлану, только волосы светлые, а у той темные.  Это его дочь Наташа. Но очень похожи обе дочери, даже губу так же поджимает, когда улыбается и какие-то фразы одинаковые у них, хотя друг друга не видели.  «Как же вы меня в такой толпе смогли узнать?» –  мое удивление – «А у тебя походка чисто  Комаровских». После торжественного скучного  ужина,  дед сказал: «Ты не поедешь с классом, а останешься на пару дней, у нас,  - я уже со всеми договорился». Купил билет в СВ вагон, что мне показалось глупым и ненужная  вся эта задержка.  Провожая, что-то он сказал про нынешнее поколение и про свою дочь. Тут меня понесло, стало вдруг обидно за совсем одинокую бабушку,  за то, что раскомандовался  мною  – я  ему много чего резко наговорила.  Но, в  последствии – стала вся семья  очень дружить, дед позаботился материально о бабушке, стала семья ездить друг к другу в гости.

Его отец, Филипп Леонович Комаровский, родился в западной Белоруссии, Гомельской обл., Тихиничский сельсовет Рогачевского района,  дер. Толочково.  Записаны белорусами, но корни больше  польские и всегда  справляли Рождество 24 декабря.  В семье многодетного крестьянина 12 душ – он, жена звалась Евдокия но по записи Ядвига Ивановна Комаровская, 8 сыновей и 2  дочери.  Трудились много.  Родители были не очень грамотны, но зато все дети через церковь грамоту знали, и их сыновей сразу назначали  писарями в армии. Мужчины всегда служили в армиях – и в Царской, и в Красной. Филипп Леонович   был крепким крестьянином и умер в глубоком возрасте рано утром  на покосе перед самой  войной. А Евдокию Ивановну немецкие каратели сожгли со всеми её внуками и невестками в июле 1941 года.  В тот день немцы сожгли всех жителей  - согнали в сарай всю деревню. В живых из семьи остались только Ирина Савельевна Комаровская, племянница Матвея Филипповича. Она спряталась, а потом скиталась по лесам 2 месяца. Нашли её, совсем отощавшую,  партизаны.  В дальнейшем её с  семьёй накрыло облако Чернобыля,  и все много болели.

И сестра Матвея Филипповича - она только что родила, и побежала от них по картофельному полю с новорожденным в одной руке, сзади на спине котомка с картошкой, другой рукой тащила двухлетнего сыночка. Немцы стреляли ей в след, а  она всё бежала по картофельному полю, пока не попали в головку мальчика – он умер тут же,   и в мешок пуля попала – от удара она упала прямо на грудничка  и лежала,  долго не шевелясь. Её  немцы приняли за убитую и просто  поленились проверить, что было не свойственно им, но в этот день и без неё было слишком много трупов. Она ничком  лежала до ночи, после ползла по картофельной борозде,  новорожденная  даже не запищала ни разу – чувствовала и сберегала маму.

Во время войны в Могилеве связными в подполье были  Андрей  и Наталья Комаровские, брат Матвея Филипповича. В 60-ых годах о них, как о героях, шли передачи на телевидении и радио.  Он числился губернатором при немцах, а на самом деле был подпольщиком.  Сын их, Юлиан, ушел  добровольцем на войну, не достигнув призывного  возраста и пропал без вести, они всю жизнь его искали. А дочь Эвелина, в 14 лет была связной, уходила на болото и передавала.  Как-то пришлось отсиживаться в холодном болоте, она заболела, потом задохнулась от ложного крупа. Их кто-то предал и они ушли  к  партизанам. Наталья хорошо очень знала  лес,  травы, птиц, впоследствии  была вроде знахарки.

Мой дед - Матвей Филиппович  Комаровский (1900 г.рожд.  16 ноября,  - 1986), за год до смерти написал подробный  «Мой краткий автобиографический очерк»,  где  отметил, что теперь из всей большой семьи  остался он один. До призыва, в 1919г., работал с отцом на своем хозяйстве, а поскольку был грамотен, сразу в РККА был  назначен  писарем. В 1920г. рекомендован  в Военно-инженерное училище в Костроме. После её окончания назначили в Ростов-на- Дону в 15 саперный батальон, но, по прибытии и представлении начальству,  перевели во вторую саперную роту – командиром взвода. И там же, в 1924г. был принят в ряды КПСС.  Далее перевели  начальником инженерной службы. Все работы «способствовали службе, однако глубины и системы знаний не было» и он поступает в Ленинградскую Военно-инженерную Академию в Ленинграде на Садовой в инженерном замке. Оттуда его перевели в Московскую  Военно-инженерную Академию им. Куйбышева,  по окончанию которой,  в 1935г.  уже прибыл в Ленинград в Управление строительных работ помощником начальника инженера до мая 1940г.  Тогда его передислоцировали в прибалтийское местечко Шилаль со штабом в Риге главным инженером Управления строительных работ -  по август 1941.  А 22 июня, был назначен начальником Ленинградского военного училища, дан приказ быстро передислоцироваться собрав специалистов, в  г.Костроме по сентябрь 1941г.

Здесь я добавлю со слов бабушки, что когда объявили войну, он был на службе и смог только позвонить ей по телефону, но попросил подчиненных помочь ей эвакуироваться с детьми. Бабушка рассказывала, как они убегали от войны на перекладных, а война их всё достигала. Далее дед был откомандирован в Москву в штаб инженерных войск с заданием подобрать специалистов для армейских военно-полевых и строительных работ и вывезти за Куйбышев. Было создано 3 подразделения по апрель 1942г. Далее Калининский фронт, Московский, Сталинградский фронт - с сентября 1943 по март 1945,.на рубежах, Южный фронт .

Здесь  вставлю бабушкины воспоминания: она с двумя детьми – мой отец, Виктор,  15 лет и младшая Светочка 3,5 лет  (старший сын Юрий уже воевал) всё убегали от войны из Литвы и вдруг очутились в самом котле Сталинградской битвы. И в этом ужасе, грохоте, огне маленькая Света потерялась. Тут провидению суждено было вмешаться и кто-то из подчиненных сказал Матвею Филипповичу, что там девочка сильно плачет и очень похожа на его Светочку. Он пошел посмотреть. Так во время войны семья встретилась в самом котле Сталинградской битвы. Тогда же дед оставил Виктора в части библиотекарем и тот стал «сыном полка» на какое-то время. Мой муж - кадровый офицер, и когда дед узнал, что служба идет в  Петров–Вале, Волгоградской обл. (Сталинград был переименован в Волгоград),  сказал: «Помню Петров Вал – там мы бывали – строили железную дорогу, станцию там. В это время я был главнокомандующим инженерных войск южной армии».

Победу он встретил в Чехословакии в городе Моратская Острава начальником управления оборонительного строительства южного фронта. Далее приказ: в Прикарпатье собрать бригаду для восстановления г. Севастополя. Но 16 августа 1945 ехали на машине и бандеровцы  в Карпатах напали и  его ранило с правой стороны  разрывным снарядом –  нога, рука и легкое. С августа по февраль 1946 был на излечении, а после направлен в Германию. В 1947 передислоцирован в Москву, с мая 1947 по март 1948 – во Львов. Потом Прага – начальник отдела строительных работ. Далее - Венгрия (1950-1956), где работал военным советником, непосредственный помощник Андропова. После демобилизации в 1958г. жил и работал в Ленинграде в Доме научно-технической пропаганды, потом в управлении Ленгорисполкома до 1980г.. В своих записках он отметил: «Мои слова человека, состоявшегося (я из крестьянской семьи). Я считаю, что моя жизнь - пример правильности нашего строя, которое дает каждому возможность трудиться в меру своих сил. Был кадровым офицером, военным строителем. Это дело, которое я любил и умел делать. Без этого жизнь прожита впустую. Это не пустые слова – это прожитое и осознанное.
Мой труд отмечен:
Орденом Красной Звезды  - два раза;
Отечественной войны 1 и 2  степени;
Орден Красного Знамени- два раза;
Орден Ленина».
Медали за оборону  - Сталинграда, Кавказа, за Победу над Германией и т.д. Занимал генеральские должности, из-за того, что второй раз женился, генерала в СССР не давали.

У Анны Михайловны и Матвея Филипповича Комаровских было трое детей: Юрий, Виктор, Светлана (1938г.р).  В 1945г., у Матвея Филипповича и Нины Георгиевны (военный врач) родилась дочь Наташа - закончила Ленинградский электротехнический институт, работала в НПК «Рентген»; муж её, Евгений Николаевич Котин. Сын Станислав (1974г.рожд.,), подполковник.

Старший Юрий (04 июля 1924г.-1991). Как сын кадрового офицера и переезжали много, рассказывал, что детьми стреляли по авиабомбам, проплывал по 5 км в день, охотился на дроздов, которых потом запекала бабушка. Писал стихи, хорошо рисовал, играл на мандолине. В войну был курсантом в училище морских авиаторов в г.Яролавле,  курсантами они откапывали бомбы замедленного дейтвия, летал стрелком-радистом на американских истребителях. Войну законил в Калининграде и там женился на Анне Федоровне (сент. 1925 -2014), с Украины, где все знали немецкий. Она отступала от немцев и попала в Калининград, работала там переводчицей в СМЕРШе. В Риге всю жизнь работала на ВЭФе мастером. Юрий не хотел, чтобы дочка родилась на немецкой территории и переехал перед рождением в Ригу. Работал по строительству, принимал участие в строительстве телевизионной башни на Закюсала в Риге, гостиницы Латвия. Детей у них двое: Татьяна (1948, 9марта – 2114) и Михаил, (1962г. 23 июня), учился в ЛГУ на физмате. У Миши двое детей-близнецов (1982г.) -Анна и Денис в Америке. Таня отличилась тем, что стала прабабушкой в 54 года. На плечи ее всегда радостной и светлой дочери Леночки, 1966г.р. легли все тяготы будней жизни.  Её дети Александр и Юлия. У Александра уже двое детей - Анна и Егор.

И сестра Светлана – инженер-строитель, трое детей – Дмитрий (строитель), Роман (военный) и Андрей, Муж Геннадий – был моряком.

Муж мой, Калинин Александр Константинович, (1949, 26 декабря), родился в деревне Бутьково, Озерского района, Московской области. В семье его отца было шестеро:  Борис (воевал, тракторист, пчеловод, сейчас ему 93года, 2 дочери –Антонина и Нина, 3 внука – живут во Франции, музыканты), Николай (кадровый военный, инженер военно-воздушных сил, прошел всю войну, после войны инженер полка в Кубинке, двое детей- Николай (1945- 2016, работал на Севере, в Иране, начальник лаборатории контроля нефтегазопроводов), дочь Лена и Людмила  (1949г.), мы у них часто бывали на Селигере, внук Денис), Дмитрий –воевал, освобождал Ригу, работал пом. мастера ткацкого производства, дочь  Людмила, Клавдия работала на ткацком производстве, Валентина – муж военный, еще живет в Калининграде, дочь работает в таможне, сын - капитан, Константин. Отец Константин Григорьевич Калинин, (1923, – 1974 июль гг.) родился там же, рассказывал мне, что когда родился – был самый голод, у его матери не было совсем молока и коровы не было – ничего не было. Его положили на печку – думали, что не выживет, а чтобы не мешал всем  криком – вместо соски в рот давали марлю с натертой свеклой. Закончится свекла – еще дадут. А глядь – уже полтора месяца и живой, тогда уже  стали думать - чем же его подкармливать, что так за жизнь малец цепляется. Его отец, Григорий Васильевич был председателем колхоза, перед войной простыл и умер, мать, Мария Васильевна. Константин Григорьевич после седьмого класса поступил в Коломенский авиаклуб, после в Качинское училище летчиков.  В начале войны его курс перебросили в Казахстан – они занимались поставкой продовольствия на фронт, в боевых действиях не участвовал, хотя неоднократно подавал рапорт об отправке на фронт. После войны работал на родине бригадиром комбайнеров. В 1952г. был призван в Военно-воздушные силы, и направлен на границу с Турцией – в Михо-Цхакай (Грузия),  где служил летчиком-истребителем в звании от лейтенанта до капитана по 1961год, когда Хрущев сильно  (1млн.299 чел.) сократил армию и авиацию в том числе. И они вернулись – в г.Озеры, где отец работал и плотником и мастером насосных станций. Последнее – инспектор рыбнадзора по районному региону реки Ока. Пчеловод- любитель, держал пасеку, имел столярную мастерскую. При борьбе с браконьерами трагически погиб – мы в это время находились в гостях в Озерах. У нас  так получалось, что мужа куда-то направляли, а мне уже срок родить и я одна, а муж увидел впервые дочку в 3 месяца, а сына в 11 месяцев (был в Эфиопии). Так вот, дочке уже месяц где-то,  я собралась гулять с ней, а тут звонок в дверь – открываю – стоят тесть с сыном Володей. Сказали, что проездом, приехали только посмотреть на Анну,  сегодня на вечерний поезд у них билеты, на вокзале поели, и  чтоб я  по плану делала свои дела, а они рядом будут. Пошли гулять – я их удивила, что купила кабачок – в деревнях тогда только коровы их ели, но понравилось. Вечером уехали.

Мать – Клавдия Егоровна Калинина (Жукова) (1926, 23 марта -  1999г) родилась в деревне  Облезево, Озерского района. Бабушка Прасковья Васильевна (1902-1984), работала в полевых бригадах, дедушка Егор Тимофеевич (1895-1979), работал на фабрике водителем, слесарем, его парализовало , в Первую Отечественную воевал , а во вторую стоял в запасе под Серпухово, любил порядок, на каждом гвозде своя вещь и никак не иначе, работали в колхозе.  Во время войны стоял в резервных частях. После войны был парализован и в войне не участвовал. Дети: Клавдия, Зинаида (учительница русского языка и литературы, трое детей Вячеслав, Сергей (комсомольский вождь), Ольга (педагог), Нина (агроном, закончила сельхозакадемию), Надежда (преподаватель иностранного языка, дочери), Александр (шофер на ткацком производстве), Владимир (тракторист). Клавдия Егоровна работала бухгалтером Озерского торга, коммунистка  любила читать, до конца ходила за своими родителями.

У них двое сыновей: мой муж Александр и Владимир (1951, 16 ноября). Отец передал им любовь к рыбалке, грибам, золотые руки, все хозяйственные работы им по плечу. Александр – кадровый офицер, окончил Рижское Высшее военное авиационно-инженерное училище, радиотехнический факультет. Служил в строевых частях инженером полка, воин-интернационалист  - награжден медалью за боевые заслуги – действительно участвовал в горячих точках, в боевых действиях и был  под бомбами в Эфиопии. Карьера шла хорошо, в 26 лет уже был майором, но жена очень захотела на родину в свою Ригу и он пошел с понижением в карьере в училище. Заканчивал службу преподавателем радиолокации. Писал диссертацию  по  обнаружению замаскированных объектов.  Уволен в запас в звании подполковник. На гражданке работал по административно-хозяйственной части и работал прорабом. В молодости занимался в математическом кружке  и имел по г.Озерам успехи и лыжными гонками – призер районных соревнований, далее, в Риге молодым продолжил лыжи и занимался спортивным ориентированием.

У нас двое детей: Анна Калинина-Троб (1972г.р.), закончила Российский государственный  медицинский университет им. Пирогова, по специальности биофизика, уехала в Америку, ученый, научный сотрудник молекулярная биология. Двое детей Даниил, 1996г. инженер-электронщик, отец Коноплянкин Алексей, 1967 г.рожд, студент РГМУ и Бенджамин ( 2013г).  Муж Дэвид Троб, 1972г. американец.
И сын Сергей (1977г.) – поступил в тот же институт РГМУ - Российский государственный медицинский институт им. Пирогова, не окончив еще школу – сам, без репетиторов и подготовительных курсов прошел школьный материал и подготовился.  Работает в Иллинойский университете Чикаго,  ученый биолог. Жена Ольга в Москве защитила кандидатскую и работает в Чикаго по специальности работает ассистентом профессора – в Лайова университете, ученый биолог. У них две дочери – Лизавета (1997г) (учится в техническом университете в США) и Таисия (2002).  В начале перестройки мы  обсуждали  - где в дальнейшем  жить – в Риге или в Россию переезжать. Дети сказали, что им нравится  Россия. Вот мы и переехали в Россию, чтоб быть вместе. А  дети после окончания института поехали в Америку.

Брат  Владимир (1951г, 16 октября) – был всегда отличником, занимался всю жизнь хоккеем и футболом,  – и сейчас играет за ветеранов города. Закончил педагогический институт – физика и труд и проработал трудовиком всю жизнь, а т.к. он еще играл за город и был тренером у ребят, то получается, что весь небольшой город его знал. После института  год служил на флоте в Калининграде. Отец им передал золотые руки и он в летние каникулы с бригадой работал по строительству  и отделкой домов. В деревне сам отделал и отстроил загородный дом, держит 20 пчелосемей (пчеловод профессионал) уже 45 лет. В настоящее время еще работает по хозяйственной работе.  Жена Надежда, Сын Андрей, закончил МЭИ.

Ну вот, теперь вы знаете  какие у  вас  замечательные предки и не являетесь теперь «без роду, без племени». Говорят, что род можно приглашать к столу (молча, про себя) «на трапезу, чем Бог послал», просить благословения на любые действия.  Они приходят только когда их просят (закон – не просят – не лезь), у своего рода можно просить всё, что угодно — помогут.

Счастье – это не миф и не мираж, а вполне ощущаемое чувство. Приручите его, ведь абсолютно все в ваших руках.

Молодость и здоровье. Как они связаны? Три составляющие здоровья – (Треугольник здоровья) – очищение+ питание+защита. В возрасте защиту целесообразно заменить « движение».

Кто сохраняет способность видеть прекрасное, тот не стареет.
Мы стареем только , потому, что решили. Наше тело отражает наши мысли.
Мы не задумываемся над тем, что такое старение. Но старость – не болезнь, а просто состояние человека, как и беременность.

Притча. Жизнь после родов.

Слово» - священная добыча…Чем примитивнее моя речь, тем медленнее мысль...
Клуб "Счастливый возраст"

Советы долгожителей. Вот в чём секрет долголетия — делайте всё, не откладывая.Занимайтесь тем, что вам нравится. Очень важно заботиться о своём разуме...

Советы ( Стихотворения Любовь Козырь):